Мистеру Вигу принадлежал замок Хесберг на острове Фюн. Когда хозяину было уже за восемьдесят, решил он устроить в замке православный монастырь. Отправился с предложением в Московскую Патриархию. По благословению Святейшего Патриарха изучить обстановку в Хесберг из России приехали сестры Шамординской обители. И… благотворитель быстро понял, что реальность не совсем отвечает его мечтам.

-- Что это за картина? Буддистская? Можно ее снять? А это что за диван?

-- Из Китая. Его называют «диван для курения опиума».

-- Это плохой диван.

Монахини вместе с приехавшими с ними рабочими перетряхнули ветхое здание, навели порядок в комнатах, разгребли запущенный сад. Для хозяина не обошлось без потерь. Для сестер -- без слез. Виг сильно переживал. А эти русские задумали еще и реконструкцию.

-- Одна стена протекает, а она хочет всю крышу менять, -- жаловался Виг на главную сестру матушку Амвросию. И в конце прибавлял: -- Трудно согласиться с людьми, которые всегда правы.

Жалобы и споры продолжаются большую часть 83-минутного фильма. В жизни это заняло пять лет. За это время все юридические каверзы разрешить не удалось, но все же мать Амвросия (Гараева) с помощниками мягко, настойчиво обустраивали православную территорию на датской земле. Крышу все-таки перекрыли -- без техники, одними руками, на страшной высоте, и Виг с гордостью демонстрировал ее своим гостям: «Это русские сделали!» В замке был создан домовый храм в честь Св. Царственных Страстотерпцев Российских (император Николай был по крови датчанин -- по матери, имератрице Марии Феодоровне, принцессе Дагмар). Для окрестных жителей привычными стали звуки молитв и песнопений на церковнославянском. Виг присутствовал на всех праздничных богослужениях и придирчиво следил за их ходом, используя комплект самолично привезенных им из России книг.

Когда даритель-благотворитель выговаривал очередную свою обиду на деятельную мать Амвросию, автор фильма неожиданно спросила: «Может быть, она заботится о вас? Может, она думает о вашей участи в вечности?» -- «Не знаю, -- ответил Виг. -- Я не разбираюсь в женщинах и в чувствах…»

С холодами почти не отапливаемый замок пустел, и ежевечерний крестный ход с иконой вокруг него матушка совершала либо одна, либо вместе с сердитым хозяином. Да еще режиссер следовала за ними со своей камерой.

После очередной неудачно закончившейся дискуссии с м. Амвросией Виг, как ребенок, шел жаловаться Илье: "Она опять меня отругала". Когда не было Ильи, Виг делился со старейшей жительницей Хесберга Ивоной: "Она опять все выбрасывает". Ивона смеясь, отвечала: "Очень хорошо, наконец есть хозяйка в доме".

Всего на съемки ушло около пяти лет, Пернилла накопила более 60 часов отснятого материала. Еще год фильм монтировался. Очень много важного из того, что произошло с мистером Вигом за эти 5 лет, Пернилле поймать на пленку не удалось. Но то, что снято, смотрится захватывающе, как игровое кино. Водитель Илья, помощник матушек в строительных и хозяйственных делах (в фильме он герой второго плана), рассказывает: «Пернилла разве что просила: “Если будете какое-то очередное фантастических размеров дерево валить опять, позовите меня, я сниму”. Она постоянно жила рядом, в автоприцепчике. Приходила утром в любое время, ставила камеру, снимала. На нее не обращали внимания. Поэтому такой замечательный фильм и получился, что там все натурально. Никто не играл».

Премьера состоялась в кинотеатре «Дагмар» (датское имя до принятия Православия императрицы Марии Федоровны). Показы проходили с аншлагами.

«В Дании нас очень любят. Вообще, датчане -- народ доброжелательный. У водителя спросишь дорогу, так он не только объяснит, но и карту свою отдаст, -- рассказывает Илья. -- А после фильма нас везде -- и в окрестных магазинах, и в полиции, где документы продлеваем, -- сразу узнают». Статьи о православном монастыре в поместье старого чудака Вига были на первых полосах самых серьезных газет. Теперь журналисты наведываются периодически: мол, что у вас новенького? Приезжают датские семьи на велосипедах. Целая команда байкеров как-то нагрянула.

В Москве на фестивале фильм тоже очень понравился, приз зрительских симпатий он завоевал в конкуренции с очень сильными картинами, отмеченными престижными призами (еще об одном фильме можно прочитать на сайте www.nsad.ru).

Но если бы существовал какой-нибудь «Оскар» для режиссеров-документалистов «за такт и любовь к своим героям», его тоже следовало бы вручить Пернилле Грёнкъер и продюсеру ее фильма Сигрид Хелен Дайкер. Они очень бережно сумели показать, как в сложной ситуации выстраиваются отношения между людьми разных жизненных позиций, разных культур. Как забываются личные обиды ради главного -- того, что объединяет. Илья говорит: «Нам фильм демонстрировали еще сырым. Чтобы посмотрели, послушали свою речь: может быть, что-то захотим убрать. Но мы посмотрели, и все осталось как есть…»

Только самый главный герой так и не увидел фильма. В конце 2005 года Йорген Лоуренс Виг умер. Поехал в Индию на конференцию, забрался там в какую-то глушь и простыл. Похороны раба Божия Георгия стали коротким финалом картины, хотя изначала планировалось закончить ее по-другому. «Всегда ожидай неожиданного», -- говаривал сам Виг.

Всю жизнь эксцентричный датчанин прожил холостяком.

-- Виг, а кандидатки были? -- спрашивала его Пернилла.

-- Не знаю, -- хмуро отвечал тот. И прибавлял, то ли в шутку, то ли всерьез: -- Я, наверное, слишком много внимания обращал на их носы…

Те, кто хорошо знал этого чудаковатого человека, называют его мыслителем, энциклопедистом. Он был очень неприхотлив в отношении еды и одежды, деньги тратил в основном на путешествия и книги. В замке огромная библиотека -- тома со всего света. Обнаружился там и полный комплект православных книг, необходимых для богослужения. Что-то Виг сам привозил из России, что-то ему присылали по почте. Он учился в четырех европейских университетах, знал 15 языков, в том числе древние -- иврит, древнегреческий. Десять лет прослужил библиотекарем в университете Копенгагена. И всегда был чем-то вроде социалиста-утописта.

Свой замок Хесберг он приобрел в 1957 году на скопленные от библиотечных заработков деньги (сейчас цена на замок выросла в 20 раз). Одно время пытался организовать здесь экспериментальный колледж. Молодые люди учились, питались, проживали бесплатно, но должны были трудиться три-четыре часа в день. По сохранившимся фотографиям видно, что у них была хорошая ферма. Но свое благое начинание Виг до конца довести не умел, затея кончилась плачевно -- колледж разорился. Как-то мистер Виг уехал в Индию, а когда вернулся, обнаружил, что всех коров зарезали и съели…

Его родители, как Виг рассказывает в своей автобиографии, были добрыми христианами, и он с юных лет хотел стать пастором. В молодости пожил в католических монастырях. И всю жизнь серьезно изучал теологию. Какое-то время пастором он все-таки побыл, успел две пары обвенчать и одного человека окрестить. А дальше, похоже, разочаровался. Местные говорят: «Датчанин за всю жизнь бывает в церкви трижды: рождение-крещение, венчание и смерть». Священнослужитель здесь -- госслужащий, вроде банковского клерка. Недавно даже какой-то пастор объявил, что не верит в Бога. Его было уволили, но суд в должности восстановил: мол, он же свои обязанности исполняет, читает, что нужно. Современные лютеранские богослужения больше походят на театральное действо, нередко в кирхах устраивают даже дискотеки -- с громкой музыкой, пивом…

Почему владелец Хесберга решил отдать замок именно православному монастырю, становится ясным из письма митрополиту Кириллу, в котором мистер Виг говорит, что Православие -- единственная надежда христианства, христианский мир может выжить только в Православии.

Виг много раз бывал в России, был лично знаком с академиком Сахаровым, глубоко изучил русскую культуру, русский язык. «Только говорить по-русски стеснялся, -- вспоминает Илья. -- Считал, что у него плохо получается. Хотя на самом деле никогда ошибок не делал -- ни в спряжении, ни в падежах. И учился постоянно. Например, оставляет записку на столе: “Завтра воды не будет. Воду надо собирать на запас, про запас, в запас”. И потом обязательно спросит, как правильно. Такие тонкости выяснял -- даже русские затруднялись ответить. Лингвист от природы».

В конце девяностых он год посещал лекции в Санкт-Петербургской духовной семинарии, жил где-то под Питером, ездил на электричке. А в 2002-м Виг вместе с матушкой Амвросией отправился в Алатырь к ее духовному отцу архимандриту Иерониму. Там в простом приходском храме он принял Православие. Крещение над ним совершалось в детстве, но нужно было пройти чин отречения от лютеранской веры и миропомазание. Перед этим имеющий серьезное богословское образование батюшка подробно объяснил все отличия, от чего нужно отречься, а что принять. Виг выслушал и сказал: «Вы знаете -- я хочу добавить еще три пункта». Сказали, что нужно взять крестик, а он: «У меня есть», -- оказалось, он всегда носил тот, который монахини подарили ему два года назад.

Вообще, был очень въедливым, во всем чувствовал себя обязанным разобраться и поучаствовать. В Алатырь от Москвы ехали на машине, и Виг сам указывал дорогу. Сидел с картой и с компасом и то и дело принимался кричать: «Куда вы свернули? Сейчас не туда заедем!» В Москве легко ориентировался, мог сам вдруг прилететь и в девять вечера без проблем найти, где остановиться, устроиться в каком-нибудь студенческом общежитии. Звонил: приезжайте, я по адресу такому-то.

Немасштабные проекты его не интересовали. Перед самой смертью решил посадить в Хесберге четыреста кустов смородины. Причем сажать ряды надо было четко по прямой. В двух-трех местах попались валуны в земле -- приходилось часами подкапывать и вынимать их, чтобы не нарушить геометрию.

Однажды в Хесберге Виг рассорился с матерью Амвросией, которая настаивала на возведении креста над замком, и попросил Илью съездить с ним к своему родственнику. Если у мистера Вига был абсолютный хаос в жилище, в хозяйстве, в делах, то у того -- все по полочкам. Привезли оттуда огромную книгу -- родословную семьи более чем за тысячу лет: от княгини Ольги через польских и датских королей до мистера Вига. По этой книге, одна из дочерей русского князя Владимира вышла замуж за польского короля, а потомки из Польши попали в Данию. Мистер Виг торжествующе демонстрировал свое генеалогическое древо русским: смотрите! С кем вы спорите? И... согласился, что потомку князя Владимира, крестителя Руси, негоже противиться установке креста. Через две недели на кровле датского замка засиял купол с православным крестом.

Одно время в Дании принялись уничтожать леса и почти все извели, а мистеру Вигу удалось сохранить островок многовекового леса. Сейчас в Хесберге буки с такими стволами, что только трое могут их охватить, вишни пятнадцатиметровой высоты, ореховые аллеи. Это широта Москвы, но климат гораздо мягче, фермер может круглый год на своем поле или в саду ковыряться. Зимой температура колеблется около нуля. Снег два-три дня лежит и тает. Постоянно дожди, с орошением придумывать ничего не надо. Растет все. Пшеница стеной.

Только народ к дарам природы странно относится. Захотели монахини как-то к Преображению яблок набрать, а мистер Виг тогда закрылся в своей комнате и вывесил записку: «Не беспокоить». Спрашивают у одного из местных: «Где можно яблок набрать?» «Как где? -- говорит. -- В магазине». А кругом -- яблоневые сады. Но для местных яблоки -- это то, что на лотке, в целлофане. А тут на дереве, немытое…

Сейчас в Хесберге осталось около двадцати гектаров, русским отведено только четыре. На остальной территории по своим домишкам живут разные люди, участники былых виговских утопий: датчане, итальянцы, немцы и т. д., белые и чернокожие. Есть мусульманин. Есть те, что считают себя буддистами. В начале августа неподалеку от замка устраиваются рок-концерты. Организаторы перед началом заглядывают к монахиням, успокаивают: «Никто к вам не зайдет. Вы нас не увидите. Но услышите…» Матушка Амвросия с помощниками стараются дружить со всеми, ведь «всякая душа -- христианка». К ним тоже хорошо относятся, люди других вер приходят в храм -- правда, как на экскурсию. В день рождения мистера Вига, 31 августа, и в день его кончины, 28 декабря, православные приглашают всех на чай, и у них собирается все население Хесберга.

Простые датчане из окрестных деревушек так сошлись с русскими, что взялись опекать российский интернат в Калужской области (директором там родная тетя Ильи): из своих пенсий уже который год оплачивают ремонт здания и поездки нескольких групп в Данию на летний отдых. Литургия в домовом храме совершается в Дании через воскресенье, на три прихода один батюшка. Прихожане не только русские, но и православные армяне, сербы, белорусы, украинцы. Приезжают в основном с острова Фюн, из соседней Ютландии. Женщины сразу идут с продуктами на кухню, а мужчины занимаются печками. После службы с готовностью стеклят окна, штукатурят стены, чинят машины. Приходят постоять на службе и датчане, приводят с собой детей. Одна из коренных датчанок попросила как-то взять ее в Россию, пожила неделю в Шамордино и захотела креститься, теперь она председатель местной православной общины. Еще один датчанин крестился в Румынии в честь преподобного Серафима Саровского. Тоже ревностный прихожанин -- ни одной службы не пропускает.

Вопрос с наследованием до конца не решен, в Дании очень специфические законы. Но ближайшие родственники мистера Вига заявили: «Храм и монахини должны здесь остаться -- мы просим их остаться». Более того, родственники теперь сами помогают православной общине. Матушка Амвросия говорит: «Господь управит, будет здесь настоящий монастырь или нет». А пока раз в несколько месяцев машина из Шамордино с сестрами и трудниками проделывает тридцатишестичасовой путь из России в Данию -- «из грек в варяги». Зимой в замке все-таки холодно, с отоплением проблемы. Но храм царя-мученика действует, на Пасху собирается больше ста человек. И в любое время в Хесберге ждут паломников.

ВОЗМОЖНЫЕ ВЫНОСЫ и ПОДПИСИ:

Фильм «Монастырь» получил приз как лучший полнометражный документальный фильм на фестивале в Амстердаме в 2006 году. Сейчас он готовится для широкого проката в кинотеатрах Дании и Америки. В ноябре 2007 г. он был показан по одному из российских телеканалов.

Каждый образованный человек в Дании знает от трех до пяти языков. Норвежский, шведский и датский -- это все равно что украинский, белорусский и русский, даже еще ближе. Пишется одинаково -- что по-датски, что по-норвежски, только произносится по-разному. Норвежцы говорят, что «датчане разговаривают так, будто у них полный рот картошки»

Илья рассказывает: «Проскочил как-то через тропинку черный зверек. Виг говорит: “Кошка”. Я говорю: “Нет, это хорек”. “А что такое хорек?” -- он сразу цеплялся за новое слово. Говорит: “Покажите, как оно пишется? А что за зверь?” Ему рассказывают: “В Росси живут, в курятник залезают, воруют яйца…” Он записывает: “Зверь, который ворует яйца”. В свои восемьдесят с лишним лет Виг называл себя студентом»

Илья живет неподалеку от Шамордина. Крестник матушки Амвросии. С 12 лет приходил с отцом, директором школы, и другими детьми помогать в восстановлении обители. Однажды Илья в шутку сказал Вигу: «Я не ем, не сплю, поэтому матушка меня и держит…» Виг с очень большим уважением к нему относился и всякий раз, когда русские паломники уезжали в конце лета, просил: «А Илья может остаться?» Помимо выполнения всевозможных хозяйственных работ Илья служил буфером в переговорах между Вигом и матушкой Амвросией, чинил машины местным жителям и объяснялся на пальцах с носителями экзотических языков

Всю зиму Виг ждал Илью: появилась ли течь в крыше, трещина на стене, сломался кран, отказал насос, перекосилась дверь, в розетке нет тока, дерево в парке упало или еще что -- Виг смотрит на календарь: «Скоро приедет Илья, Илья все поправит». В свое последнее лето Виг провел Илью вдоль границы Хесберга: «Вы, Илья, должны точно знать, где наша земля. Больше ведь никому дела нет»

После очередной неудачно закончившейся дискуссии с м. Амвросией Виг, как ребенок, шел жаловаться Илье: «Она опять меня отругала». Когда не было Ильи, Виг делился со старейшей жительницей Хесберга Ивоной: «Она опять все выбрасывает». Ивона, смеясь, отвечала: «Очень хорошо, наконец, есть хозяйка в доме».

«Вместе тесно, врозь скучно» -- это про мистера Вига и м. Амвросию. Когда она задерживалась в России, Виг слал осторожные письма: «Все в Хесберге (это значил: все, кроме писавшего) спрашивают, когда мать Амвросия вернется домой». А матушка в это время покупает валенки, варежки, носки для «деда» и объясняет: «Всегда завидовала тем, у кого были дедушки. Оба моих деда погибли: один в гражданскую, другой в Отечественную войну».

«Одна стена протекает, а она хочет всю крышу менять, -- жаловался Виг на главную сестру матушку Амвросию. И в конце прибавлял: -- Трудно согласиться с людьми, которые всегда правы»

В замке был создан домовый храм, освящен в честь царя-страстотерпца Николая (он ведь датчанин по крови, можно сказать, датский святой)

Статьи о православном монастыре в поместье старого чудака Вига были на первых полосах самых серьезных газет

Местные говорят: «Датчанин за всю жизнь бывает в церкви трижды: рождение-крещение, венчание и смерть»